— Что-о-о? — прогремел Азиф так громко, что Мухоножка зажал уши руками. — То, что ты-ы-ы-ы пе-е-е-ервый! Пе-е-е-ервый, кто спрашивает не для себя, человечек-букашка! Пе-е-е-ервый за сто-о-о-олько тысяч лет, что я и сам уже не могу сосчита-а-а-ать их. И поэтому я с особенным удовольствием отвечу на твой вопрос. Хотя ты бы мне о-о-очень пригодился как слуга.

— Ты, ты… Ты знаешь ответ? — у Бена язык прилип к гортани.

— Зна-а-а-ю ли я-а-а ответ? — джинн снова рассмеялся. — Посмотри сю-у-у-уда! — сказал он. — В мой двести двадцать третий глаз. Что ты там видишь?

Бен склонился над большим пальцем Азифа.

— Я вижу реку, — прошептал он так тихо, что Лунгу пришлось напрячь слух, чтобы разобрать его слова. — Она течет между зелеными горами, все дальше и дальше. Теперь горы становятся выше. Вокруг все пусто и голо. Горы тут такой странной формы, как… как…

Но тут картина в глазу изменилась.

— Река течет мимо дома, — невнятно сказал Бен. — Это не простой дом. Наверное, замок или что-то в этом роде.

Джинн кивнул.

— Посмотри на него внимательно, — сказал он. — Очень внимательно.

Бен так и делал, пока отражение не исчезло. Тогда Азиф протянул к нему указательный палец.

— Это мой двести пятьдесят пятый глаз, — сказал он. — Что ты в нем видишь?

— Я вижу долину, — сказал Бен. — Она окружена девятью высокими горами со снежными вершинами. Все они почти одной высоты. Долина вся в тумане.

— Хоро-о-о-ошо! — Азиф моргнул. И отражение, как и девятьсот девяносто девять других в остальных его глазах, исчезло, а на его месте появилось новое. Бен широко распахнул глаза.

— Вот! Вот! — он взволнованно склонился над огромным пальцем Азифа. — Лунг, там дракон! Такой же, как ты! В пещере! В огромной пещере!

Лунг судорожно вздохнул и сделал шаг вперед. Но тут Азиф снова моргнул, и отражение в его двести пятьдесят пятом глазу исчезло, как и во всех остальных. Бен разочарованно выпрямился. Джинн убрал руку, положил ее на колоссальное колено, а другой рукой пригладил длинные усы.

— Ты хорошо запомнил то, что видел? — спросил он мальчика. Бен кивнул.

— Да, — выдавил он из себя. — Но… но…

— Поберегись! — Азиф скрестил руки на груди и строго посмотрел на мальчика. — Ты уже задал свой вопрос. Попридержи язык, а то как бы тебе не оказаться все-таки моим слугой.

Бен, сбитый с толку, опустил голову. Джинн выпрямился и с легкостью воздушного шарика поднялся еще выше.

— Следуй по течению Инда и ищи то, что видел в моих глазах, — прогремел Азиф. — Ищи! Войди в замок, висящий на склоне горы, и разбей лунный свет о голову каменного дракона. Тогда двадцать пальцев покажут тебе путь к Подолу неба. И серебро окажется ценнее золота.

Бен онемело смотрел на огромного джинна. Азиф улыбнулся.

— Ты-ы-ы был первым! — повторил он. Потом он надулся, как парус под ветром, и его ноги и руки снова превратились в синий дым. Азиф стал кружиться, увлекая за собой цветы и листья, пока не превратился целиком в синий столб дыма. Порыв ветра разметал его, и он исчез.

— Ищи то, что видел, — пробормотал Бен и закрыл глаза.

МУХОНОЖКА ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ

Лунгу хотелось немедленно отправиться в путь.

Но солнце было еще высоко, и, хотя в ущелье джинна уже начали сгущаться тени, до вечерних сумерек оставалось еще немало часов. Поэтому они приискали себе местечко у реки, подальше от жилища джинна, среди вкусных листьев, так понравившихся Серношерстке, и стали ждать восхода луны. Но дракон не мог уснуть. Он беспокойно бродил взад-вперед по берегу.

— Лунг! — Бен расстелил карту над морем белых цветов и склонился над ней. — Тебе обязательно нужно поспать. До моря еще далеко.

Лунг положил голову на плечо мальчика и стал следить глазами за его пальцем, двигавшемся по бумаге через горы, ущелья и пустыню.

— Вот здесь, — объяснял ему Бен, — мы должны выбраться на берег моря. Видишь линию, которую прочертила крыса? Туда мы доберемся, я думаю, без больших затруднений. Но вот это, — он провел пальцем по огромному пространству моря между Аравийским полуостровом и дельтой Инда, — вот это меня беспокоит. Я не представляю себе, где бы ты там мог приземлиться. Ни одного острова на карте не отмечено. А лететь никак не меньше двух ночей, — он покачал головой. — Не представляю, как это сделать, не опустившись по дороге прямо в море.

Лунг посмотрел сперва на карту, а потом на мальчика, размышляя:

— А где деревня, в которой живет специалистка по драконам?

Бен постучал пальцем по карте:

— Вот здесь. Прямо у устья Инда. Так что нам даже не надо делать крюк, чтобы ее посетить. А знаешь, где истоки Инда?

Дракон покачал головой.

— Как раз в Гималаях! — воскликнул Бен. — Все сходится, правда? Нам осталось только найти замок, который я видел, и тогда…

— И тогда? — Серношерстка присела рядом с ними среди душистых цветов. — Тогда ты должен разбить лунный свет о голову каменного дракона! Ты можешь мне объяснить, что бы это могло значить?

— Пока нет, — ответил Бен. — Но в свое время я пойму.

— И про двадцать пальцев тоже? — маленькая кобольдиха понизила голос. — А может, этот синий тип просто разыграл нас?

— Нет-нет! — Мухоножка взобрался к Бену на колени. — Просто у джиннов такая манера выражаться. Юный господин прав. Эти слова объяснятся сами собой. Вот увидишь.

— Надеюсь, — проворчала Серношерстка и свернулась клубочком под огромным листом папоротника. Лунг прилег рядом с ней и уронил голову на лапы.

— Разбить лунный свет, — пробормотал он. — Это и правда звучит загадочно, — он зевнул и закрыл глаза.

Под пальмами стало холодно и темно. Бен и Серношерстка прижались к теплой чешуе Лунга, и вскоре все трое уснули.

Только Мухоножка не спал, сидя между ними среди белых цветов, от запаха которых у него кружилась голова. Он прислушался к ровному дыханию Бена, взглянул на серебряную чешую Лунга и его приветливое лицо, так не похожее на злобную морду хозяина Мухоножки, и вздохнул. В голове у него жужжал, как запертый шмель, один вопрос: доложить ли хозяину о том, что ответил джинн? И, значит, предать серебряного дракона?

Маленькая головка Мухоножки так разболелась от этого вопроса, что он прижал руки к бьющимся жилам на висках. И он все еще не выкрал у мальчика пластину чешуи. Гомункулус прислонился к спине Бена и закрыл глаза. Может быть, во сне голова у него прояснится. Но как раз когда он стал тоже засыпать под ровное посапывание остальных, кто-то потянул его за рукав. Гомункулус подпрыгнул от испуга. Уж не собирается ли его сожрать одна из тех омерзительных гигантских ящериц, что повсюду высовывались тут из зарослей лиан?

Это был ворон. Он сидел перед Мухоножкой в густой зелени и тянул его клювом за рукав.

— Чего тебе? — недовольно прошептал гомункулус. Он тихо встал и поманил ворона за собой подальше от спящих. Тот запрыгал следом.

— Ты забыл отчитаться перед хозяином, — прокаркал он. — Сколько еще ты собираешься это откладывать?

— Твое какое дело? — Мухоножка остановился за высоким кустом. — Я… я хочу подождать, пока мы переберемся через море.

— Это еще почему? — ворон склюнул гусеницу с ветки и недоверчиво посмотрел на гомункулуса. — Нет никаких причин откладывать, — прокаркал он. — Ты только сердишь хозяина. Что сказал джинн?

— Об этом я доложу хозяину, — уклончиво ответил Мухоножка. — Ты бы слушал лучше.

— Ха-а! — прокаркал ворон. — Этот синий тип собирался, видно, расти до бесконечности. Я предпочел укрыться в безопасное место.

— Ну, значит, не повезло тебе, — Мухоножка почесал ухо и посмотрел сквозь ветви на Лунга. Дракон и его друзья спали мирно и крепко, а тени в ущелье становились все чернее.

Ворон пригладил клювом перья и неодобрительно посмотрел на Мухоножку.

— Ты что-то обнаглел в последнее время, кроха, — прокаркал он. — Мне это не нравится. По-моему, пора доложить об этом хозяину.

— Да пожалуйста! Это для него, черт побери, не новость, — сказал Мухоножка, но сердце у него забилось сильнее. — Кроме того, могу тебя успокоить. Я… — он сделал важное лицо, — я собираюсь отчитаться перед ним сегодня же. Честное слово гомункулуса. Но сперва я должен заглянуть в карту. В карту мальчика.